Сегодня вальдорфское движение стоит на берегу своего 100-летия. Что потом?

Встретим мы годовщину с шампанским и тостами? Спустя 100 лет импульс вошел в мир, и разумно посмотреть, что мир сделал и делает с ним. Важно посмотреть, как наш вальдорфский импульс воспринимается в мире, каким бы извращенным это восприятие ни было: мы школа, где ученики танцуют свои имена, мальчики учатся вязать, и дети встречаются с технологиями и компьютерами гораздо позже; мы школа для учеников, которые были неуспешны в других местах.

Но мы ещё и школа, в которой ученики развивают гораздо больше навыков к концу обучения, школа с относительно большим числом выпускников, поступивших в университет, чем в госшколе, школа, где дети развивают особенную чувствительность к социальным вопросам и впоследствии охотно выбирают социальные профессии… Образ следует расширять.

Или вальдорфская школа стала альтернативной формой общеобразовательной школе? Как часто в последние декады мы слышим: вальдорфская педагогика – да, но, пожалуйста, без Штайнера! Будет вальдорфская педагогика реализовываться таким образом, что она принесет чужеродный плод? Посмотрите, можем мы отличить Demeter и органик? Demeter органик, тогда органик – это всегда Demeter? Не будет ли отрыв от антропософской основы фатален для вальдорфской школы?

И даже если антропософия продолжит жить в этой сфере, продолжит ли она существовать в абсолютно том же виде, в котором началась? Мы всё ещё хотим учить старшеклассников стенографии? Уроки по глобализации не были включены в учебный план в 1919, также как и темы любви и сексуальности. Будет ли четвертое поколение с его личной интерпретацией антропософии развивать те же формы? Должны ли мы начать всё с чистого листа и отбросить то, что существовало ранее? Что может и следует адаптировать? Что следует изменить? Что нужно заново создать и добавить? Каковы критерии, которые ведут к «хорошим» решениям?